Секрет молодости агронома Клары Готлибовны

Секрет молодости агронома Клары Готлибовны

Наверное, любому крымскому агроному знакомо имя этой молодой и энергичной женщины, которой уже… слегка за восемьдесят. Тем более, что имя у неё яркое и запоминающееся – Клара Готлибовна Женченко. Она уже больше полувека консультирует аграриев со всей республики, и никто не знает крымскую землю лучше, чем она.

Клара Готлибовна работает в Клепинино, в отделении полевых культур ФГБУН «НИИ сельского хозяйства Крыма», с 1968 года. В те времена это была Крымская опытная сельскохозяйственная станция. Она закончила сельскохозяйственный институт в Полтаве и вышла замуж за военного, которого перевели на службу в село Весёлое. Как говорят, куда иголка, туда и нитка. Так после зелёного села в Полтаве в её жизни появилась вторая родина – Крым. А первая осталась в памяти и яркой народной речи – русская немка по отцу, в разговоре Клара Готлибовна иногда переходит на колоритный русско-украинский суржик.

– У меня отец из русских немцев, Миттельшдедт Готлиб Фридрихович. Родители мои перед началом Великой Отечественной войны работали в Кировоградской области. А когда отца не стало, то мы жили у дедушки с бабушкой на Полтавщине.


На станцию в Клепинино она пришла младшим научным сотрудником, постепенно выросла до начальника отдела земледелия, а сейчас, на пенсии, продолжает работать в этом же отделе агрономом.

Клара Готлибовна, в чём состояла ваша работа?

– Моя работа состояла в том, чтобы проводить тут на станции опыты по земледелию, а потом, когда что-то получалось, внедрять это в колхозах и совхозах. В то время мы очень много ездили по хозяйствам, больше половины своего рабочего времени проводили в командировках. С одной стороны, мы закладывали опыты там, а с другой — очень часто бывали вопросы спорные в колхозах, на которые не могли без нас ответить. Как лучше поступить, пахать, не пахать, как бороться с сорняками, какой лучше построить севооборот. И приглашали нас в консультанты.


У нас была очень хорошая химлаборатория, лучшая в Крымской области. Если вот где-то были спорные вопросы, несколько лабораторий давали разные анализы почвы, то арбитром приглашали нас.

Вы, наверное, знаете крымскую землю от и до. Вот если взять горсть нашей земли, вы наощупь определите, откуда она?

– Я могу сказать, что вот это чернозём, это каштановая земля, это солонцы. Они в первую очередь отличаются по цвету, по консистенции. Вот как, например, увидеть, насколько влажная земля, стоит ли уже выезжать в поле или ещё подождать? Считается, что надо взять кусочек земли из посевного слоя, вот так её немножко сжать в руке и подбросить. Если упадёт на почву и рассыплется – значит, в самый раз выезжать. А ещё на Украине кажуть — «глевкый хлиб», то такой, что его возьмёшь и с него коныки можно липыть. И значит, если вот упадёт на землю такой глевкой грудочкой, то ещё надо подождать пару дней. Считается, что если почва сильно влажная, то при обработке сильно утаптывается, утрамбовывается.


Первые опыты с no till в Советском Союзе
Отдел земледелия, в котором работала Клара Готлибовна, занимался проблемами обработки почвы. Они испытывали разную сельскохозяйственную технику, которую присылали производители, а в семидесятых годах закладывали первые опыты по переходу от глубокой обработки почвы до мелкой и поверхностной. Эти работы продолжались на протяжении 30 лет.

Потом в течение лет десяти, наверное, я занималась севооборотами. У нас в хозяйствах в основном были севообороты длинноротационные, много культур было в колхозах, это на много лет рассчитано, 8, 9, 10 и даже 12 культур в севообороте. А потом колхозы рухнули, прошло распаевание, стало больше мелких фермерских хозяйств, и севообороты стали короткоротационные. Мы занимались трёх-, четырёх-, пятиполками. Это тоже были интересные опыты, мы стали их рекомендовать хозяйствам, у которых мало земли. А сейчас мы активно разрабатываем технологию no-till – от английского «не вспахивать».

Это то, что вы в Советском союзе и не слышали, наверное?

У нас были отзвуки этого. К нам приезжала делегация учёных из Америки, и мы встречались с ними в Киеве на конференции. И вот этот учёный показывал нам фотографии и рассказывал про первые опыты, что земля не пашется. Я помню эти фото, там большое кукурузище разрезается такой лапочкой, а потом из сошничка сыплется семечко и валиком прижимается.


И у нас проходили такие опыты, мы пытались это сделать, но тогда у нас гербицидов было очень мало, по пальцам пересчитать. Это сейчас их несметное количество. А тогда мы эту делянку не обрабатывали ничем, привезли сеялку с целины, она могла сеять по непаханой земле. Но за 10 лет у нас снизилась урожайность, появились новые сорняки, которым нравилось именно на этой необработанной делянке. Надо было продолжать этим заниматься, что-то усовершенствовать, менять, но мы просто тогда бросили и всё. А не надо было. А за рубежом они выработали эту технологию, нашли подходящие гербициды, построили севообороты. В странах Европы это до сих пор не очень развито, а вот в Латинской Америке развивается. И у нас в Крыму очень активно многие фермеры технологию no-till внедряют.


Это же научный прогресс. Вот в Клепинино у нас раньше работало больше 800 человек, а сейчас, наверное, и 200 не осталось, потому что при нынешнем развитии техники уже столько людей не нужно. Мы были сейчас в одном хорошем хозяйстве. У него где-то две тысячи гектаров земли и ещё пять гектаров сада. На полторы тысячи пахотной земли три работника, а остальное он обрабатывает техникой по вот этой природоподобной технологии no-till. То есть он убрал, подождал, чтоб отросли сорняки, обработал – и до посева. И получается, что у него одна сеялка, которой он сеет всё: и масличные, и зерновые. Для опрыскивания у него хороший самоходный опрыскиватель «Туман». И вот представьте себе, что раньше у нас надо было пахать, культивировать, какая это армия людей! А сейчас на гектар пахотной земли от 5 до 10 человек, вот и считайте.

Полвека любви
Клара Готлибовна – очень жизнерадостный и полный энергии человек. Мы поднимаемся в её кабинет на третий этаж, и я за ней – в её 80+! – не поспеваю.

– Я как старая полковая лошадь! – смеётся она. – Помните, как в том анекдоте, услышала звук трубы и через пять минут прибежала.

Мне кажется, такую силу ей, как былинному добру молодцу, даёт мать сыра земля.

– Это у меня от мамы, от бабушки. Земля – это моё. Бабушка моя была обычная крестьянка, она очень любила на земле трудиться, хотя нигде официально не работала. У нас дедушка всех обеспечивал. На момент революции он имел кирпичный завод, 13 рабочих, бабушка была кухарка, а дедушка всем руководил.

Ну и их, наверное, раскулачили?

– Ничего подобного. Когда собралось всё начальство и начали деда раскуркуливать, то встал там один дедов рабочий – не прощу себе никогда, что не записала его фамилии, имени и отчества, — встал этот мужик и говорит: а вы собирайте 13 подвод, а на чотырнадцяту сядэ Хведот Даниловыч, и мы вси пойидэмо за ним на Соловки. И оставили деда в покое, потому что за него встали все рабочие. А тогда было так, что у кого было две лошади и больше, того забирали. Вот если одна, то ще подумають, а як дви, то вже всё.

И мой дед вместе со своими рабочими перешёл в колхоз и до последнего дня лепил и обжигал этот красный кирпич, который тогда назывался «палёнка». А после войны же много кирпича было нужно. У нас там строили молококонсервный и сахарный завод, так до деда пришли и спрашивают: вот мы пытаемся делать кирпич, а у нас не получается. Скажите, какой процент чего? А дед смеётся и говорит: я, сынки, в процентах ничего не понимаю, у мэнэ всэ тачками. Оцэ скильки тачок глины, сколько писку и скилькы воды, я вам скажу, а в процентах нияк!

А ещё дед был колиём, то есть ходил по дворам, куда позовут, и резал по селу бычков, и умел чинить кожи. Не юхту (верх обуви), а кожу для подошв. И если по кирпичу он славился на всю область, так что в самой Полтаве брали его кирпич, когда реставрировали там монастырь, то по коже он славился на район. Рукастый был у меня дед.
А бабушка любила работать на земле, на огороде. У неё только свёклы было 4 вида, фасоли я не знаю сколько, тыквы и так дальше. Не просто какое-нибудь, а с выдумкой. Красный бурячок для винегрета, полосатенький бурячок для борща, такой белый с красной полоской, кормовой для коровки, ну и сладкий сахарный – это ж у нас после войны сахара не было, так уваривали сладкий сахарный буряк и на том отваре делали компоты, варенья. И вот бабушка Маруся на огороде возится, а я ж возле неё там всё время. И конечно, я всё это с детства видела и впитывала. Так что для меня вообще другого выбора не было, только земля, только в сельскохозяйственный.


Ирина КАМЫШЕВА

Фото из личного архива Клары Женченко


Читайте Агромир82.рф в:
Читайте также

Животноводческий агробизнес

Чем удивили цветоводы

Здесь знают как получать удовольствие от работы

Десерты ручной работы

Получен первый промышленный урожай

Новости рынка

«Крымский лимонарий» увеличил мощности на 10 000 кв. метров

  • 17.04.2025

Причина - раннее цветение и заморозки

  • 08.04.2025

Прошли фитосанитарные испытания

  • 04.04.2025